Полина Раевская - Прекрасна и очень несчастна, или Кто кинул маленькую принцессу
– Я еще раз вам говорю, не было у меня мотива убивать Захарова. По крайней мере, не сегодня уж точно. Он год пытался отжать мою компанию, используя свое влияние и связи. Если и убивать его, то не тогда, когда я согласилась на продажу фирмы. Сами подумайте, что я от этого выигрываю? Сделка-то состоялась.
– Да неужели? – Сергей Михайлович изобразил удивление, выпучив глаза. Да уж, а парень тоже артист, не хуже меня. Этому парню не то что «Оскар», но и «Золотой орел» не светит. Пожалуй, мы с ним неплохая парочка – гусак и гагарочка.
Закончив представление и вернув глаза на место, парень, слегка нагнувшись ко мне, спросил доверительным шепотом, печатая каждое слово:
– А где договор-то?
– Как где? – пришла пора мне недоумевать. – В кабинете Захарова, я полагаю. По крайней мере, он был там, когда я его покидала.
– Да? – на этот раз мужчина добавил в голос сочувствия. Вот только с фальшью переборщил. Или я просто цепляюсь? – А почему же тогда мы его не нашли?
– Мне-то откуда знать? Может, искали плохо, а может, его убийца забрал. Вы – следователь, это ваша работа – отвечать на подобные вопросы.
– Ну да, конечно, – Сергей Михайлович усмехнулся. – Убийца забрал, кто же еще. А потом, по всей видимости, просто растворился в воздухе. Или, нацепив шапку-невидимку, проскользнул мимо секретарши и видеокамер незамеченным. Такова ваша версия событий? Да, Елена Владимировна?
– Послушайте, – я откинулась на спинку стула. – Допрос длится уже второй час, и я изрядно устала. Тем более что мы пошли уже по третьему, а то и по четвертому кругу. Во всяком случае, точно помню, шутка про шапку-невидимку уже звучала. Хотя нет… В прошлый раз вы упомянули мантию-невидимку. Я понимаю, перебирать волшебные предметы одежды мы можем до бесконечности, но вряд ли это поможет вам раскрыть это преступление. У меня нет ни малейшего представления о том, кто убил Захарова, куда делся договор, как преступник покинул кабинет и откуда взялись под окном мои перчатки со следами пороха. Но я точно знаю, – с упором на слово «знаю» произнесла я, – что я никого не убивала. Да мне даже оружие ни разу в жизни не доводилось держать в руках! Ну в самом деле, проверьте мою одежду, убедитесь, что на ней нет капель крови или что вы там обычно проверяете в таких случаях?
Дознаватель недовольно нахмурил брови:
– Давайте вы не будете учить меня делать мою работу, – пробурчал он. – Непременно проверим: и одежду, и обувь. Вам, кстати, есть кого попросить, чтобы привезли вам спортивный костюм и кроссовки?
– А почему, собственно, именно их? – удивилась я.
– Потому что там, куда вы сейчас отправитесь, эта одежда наиболее уместна. И советую выбирать обувь на липучках, так как шнурки все равно заберут, а без них передвигаться не очень удобно. Ну это я вам чисто по-дружески рекомендую.
Смысл сказанного до меня дошел не сразу, а когда все же постучался в сознание, ужас сковал грудь ледяным холодом. Уж не знаю, на что я в сложившихся условиях рассчитывала, но про тюрьму почему-то даже не подумала. Мне все казалось, что этот морок вот-вот рассеется, истина откроется, ну или, на худой конец, следователь поймет, что я не имею никакого отношения к убийству. Просто потому, что этого не может быть никогда. Но чуда не случилось, и вот уже видавший виды автозак везет меня в совершенно новую жизнь – в те реалии, о которых я имею весьма смутное представление.
Глава третья
Узница замка слез
Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.
– Жалко, что мы не захватили пианино, – говорит Фаина Георгиевна.
– Неостроумно, – замечает кто-то из сопровождавших.
– Действительно, неостроумно, – вздыхает Раневская. – Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.
– Ленка, ты где? Я тебе звоню, звоню, а ты не отвечаешь, – голос любимой подруги выдавал ее тревогу, в ответ на что мое сердце предательски сжалось.
– Ларис, тут такое… Такое, – я наконец-то разревелась, только сейчас до конца осознав случившееся. Как скоро свижусь я теперь с родным человеком? Что ждет меня впереди?
– Маленькая, – грубо ворвался в мои мысли охранник. – Не тяни резину, тут тебе не переговорный пункт.
Я шмыгнула носом и затараторила, стремясь передать Ларисе как можно больше информации за отведенное мне на звонок короткое время.
– В общем, Ларис, объяснять особо некогда. Я в тюрьме. Вернее, пока в СИЗО, но хрен редьки не слаще, сама понимаешь. И мне срочно нужна одежда. Привези мне пару спортивных костюмов, кроссовки и белье – несколько смен. Много не бери – отберут все равно, и выбери что попроще – я не собираюсь дразнить местную публику. Ты меня поняла?
– Как в тюрьме? Ленка, что случилось? Ты о чем вообще? Какие костюмы? Какое белье? – Лариса сорвалась на крик. Только ее истерики мне не хватало. Тут бы со своими эмоциями совладать.
– Слушай, давай все это потом обсудим, ладно? Мне разрешили только один звонок и то недолгий. Ты все поняла? Записывай адрес.
Дальнейшее происходило словно во сне. Меня раздели, забрали платье, выдав тюремную одежду, не полосатую пижаму, а темно-синий холщовый комплект, состоящий из прямой юбки и рубахи, провели санобработку, так здесь называется обычное посещение душа, и препроводили в лазарет. Старенький доктор неспешно и равнодушно опросил меня о наличии инфекционных и хронических заболеваний, заполнил какую-то форму и дал мне в ней расписаться. Он даже не удосужился провести личный осмотр.
Да уж! Первые часы тюремного заключения вышли довольно насыщенными. Умаялась я так, будто на рудниках весь день проработала. То ли еще будет? В камеру предварительного заключения я вошла, неся на вытянутых руках выданное мне постельное белье, чашку, ложку и тарелку.
Мне объяснили, что по закону мне полагалась «отдельная комната» на первые сутки, но ввиду ограниченности и ценности подобной «жилплощади» это правило соблюдается в СИЗО довольно редко. До моего сведения довели наличие права на обжалование данного нарушения, но предупредили, что ни к чему хорошему это не приведет. Честно говоря, жаловаться мне, конечно, очень хотелось, но вовсе не на отсутствие одноместной камеры – вряд ли здесь можно рассчитывать на номер «люкс», так что, какая, по сути, разница? По крайней мере, именно так я тогда думала. И очень сильно ошибалась. В том, что разница есть, убедилась я буквально сразу же.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я, входя в свое новое «жилище». Четыре пары любопытных глаз с интересом уставились на меня, но ни одна из их «хозяек» не удостоила меня ответом. Видимо, вежливость в этом заведении не в чести.
– Чего в дверях застыла? – грубо толкнула меня вперед сопровождающая надзирательница. – Думаешь, я тут с тобой до ночи, что ли, возиться буду? Вот твоя койка, – она ткнула пальцем в кровать возле окна. – Постельное белье сама заправишь, поняла? Располагайся. Судя по твоей статье, тебе тут долго париться. – Лязг железной двери возвестил о ее уходе, и я осталась один на один со своим горем, невеселыми мыслями и не слишком гостеприимными, судя по всему, сокамерницами.
– Ты посмотри, какую птицу дивную к нам занесло, – ко мне подскочила невысокого роста девица с не очень красивой, усыпанной прыщами мордочкой. Изобразив ребенка на новогоднем утреннике, она принялась водить вокруг меня хоровод. Со стороны, подозреваю, выглядело это довольно комично, ведь в обычном положении девушке открывался вид только на зону моего пупка и попы. А вот чтобы заглянуть мне в глаза, ей пришлось задрать голову, рискуя свернуть шею.
– Слушай, да ты прям пожарная каланча, – засмеялась она и повернулась к другим обитателям камеры, ища у них одобрения. Но те лишь молча наблюдали за происходящим, никак не выдавая своего к нему отношения.
Конечно, у меня намерения девицы сомнений не вызывали. Настолько, что мне даже на какой-то момент стало ее жаль, ведь если я чему и научилась за свою жизнь, так это не вестись на глупые провокации. Поэтому я просто подошла к «своей» кровати и принялась молча заправлять постель.
– Нет, вы посмотрите на нее, – сокамерница театрально всплеснула руками, притворно взывая к сочувствию присутствующих. Реакции вновь не последовало. Очевидно, пристававшая ко мне девчонка здесь не главная – опытным взглядом человека, выросшего на улице, я сразу выцепила спокойную молодую женщину, вполне себе интеллигентного вида, которая, готова поспорить, и носила гордое звание местного лидера. А девочка так – клоунесса, шутиха, развлекающая публику, как умеет.
Как по мне, так умела она это не очень, но, с другой стороны, где набрать талантов на каждую камеру? В конце концов, не каждый же день артистов Stend Up-шоу арестовывают.
